* * * …этот гул языка по ночам – здесь он твой и больше ничей, запрудивший теперь уже сотни одинаковых южных ночей, эти звёзды сквозь облака из почти что невидимой кисеи, зверьё, о котором местные говорят: у них там свои дела, у меня свои. Перебежит дорогу опоссум или енот, наяву, не в сказке махнув хвостом, выгнув спину горбом, не глядя по сторонам, отчего бедолагу потом доедает какой-нибудь гриф, деловито и без остатка, как голодный студент в гостях у троюродной тётушки в коммуналке на Чистопрудном, из бывших хозяев, которым отъезд казался делом возможным, но трудным, да и чем эта комната с трехметровыми потолками хуже мансарды в Париже. Опять же, язык. Опять же, к родне поближе. А главное, книги. Разошедшиеся незаметно по подвалам и чердакам окрестных библиотек, по букинистам, чужим рукам, обращённые в гул, а то и свезённые в овощных коробках туда, куда обычно свозят ничьи коробки. А эта звезда – такая же, как тогда над прудом замерла и похолодела. Потому что тоже как будто сквозь дымку была видна, потому что стояли вегетарьянские времена, до которых грифам и раньше не было дела. 24.05.2025