Белка на кладбищенской ограде, и другая – на замшелом камне. Бабушке, рожденной в Ленинграде, там пожить почти не довелось. В Кустанае, в Угличе и в Пензе вышло закрывать лицо руками, во дворе учить чужие песни, с детства видеть родину насквозь. Школьники безвыходных тридцатых, как они росли, кому мешали, опасались лысых и усатых, прятались, шепча «всегда готов». Я смотрю теперь на этих белок, вездесущих, с круглыми ушами, мама, мама, что я буду делать, здесь не будет зимних холодов. Здесь не будет слякоти московской и родни не будет ленинградской. Будет больно. Но не будет страшно, как тогда, в тридцатых, на краю. Разве что не сможешь без акцента здесь в любви признаться, даже братской, и в карман штанов из секонд-хенда затолкать растерянность свою. 30.04.2023