Прости, но я опять не напишу. Я в этот раз нарочно не спешу делиться тем, чего тебе хватает и без меня – неясностью пути, удушливым объятьем всех пяти лучей звезды, взрастившей нас. Слетает и падает к ногам засохший лист. А ты ещё попробуй приземлись – эпистолярный жанр заправив ямбом, летишь себе, галдишь про всё подряд, а там, глядишь, уже и сам не рад, что тайное в итоге стало явным. О чём ещё тебе не расскажу? Как я по вечерам гулять хожу одна, поскольку местных не упросишь. У них свои вечерние дела, а может, им и вовсе не мила общения поверхностного роскошь, прогулок праздных выверенный тон, беседы о погоде и о том, как дорожает местная таверна, об университетском городке, где все вокруг с тобой накоротке и далеки поэтому безмерно. А стало быть, не буду ни о ком. Подмёрзший путь скользит под каблуком – расчищен, но как будто недосолен. Нарцисс ликует, в рупор свой трубя, как Моцарт, недостоин сам себя, как первоцвет, вполне себя достоин. Я думаю, едва вдохнув весны, как после объявления войны я только и смогла, что выбрать норных. Как я спешила жить – и как сейчас запряталась, как симулянт в санчасть, в нору, приняв растерянность за норму. Застыла и не верю до сих пор, что строгий фермер, взвесив помидор, не проповедь, а цену произносит, что за рулём в тумане душит страх, что броненосец шастает в кустах, и я не глядя знаю: броненосец. Они, как я, выходят по ночам. И я спешу ночной маршрут начать со снимка, но, в карман засунув руку, смотрю в упор на полную луну и постоянно помню про войну. И про ещё одну. И так по кругу. 12/16.02.2025